Имя Екатерины Двигубской часто связывают с ее семьей: брат — режиссер Егор Кончаловский, мама — заслуженная артистка России Наталия Аринбасарова.
Но и у самой Екатерины уже около 30 режиссерских работ и столько же актерских, причем в некоторых проектах она и сценарист, и режиссер, и актриса…
— Екатерина, наверняка у вас было очень интересное детство. Какие самые яркие воспоминания?
— Они связаны с Домами творчества в Пицунде и в подмосковном Болшево. Там собирались талантливые люди и их дети. На пляже можно было увидеть спящего Иннокентия Смоктуновского, которому не дали номер. Бродил Ираклий Квирикадзе и многие знаменитые артисты… Мы были очень любопытные, свои носы везде совали. И жизнь была насыщенная! В Пицунде устраивали праздники Нептуна. Мой папа (художник Николай Двигубский. — Ред.) разрисовывал детские ноги под русалочьи хвосты, нам делали венки из магнолий, мы томно бродили по берегам. А Нептун поливал нас и кидал непослушных детей в море… Еще мы любили играть в «Монополию», которую родители привезли из Канады. Игра непростая: там нужно стратегически и тактически мыслить, и я, будучи маленьким ребенком, всех рвала на части, ни один взрослый не мог со мной справиться! Не подумайте, что они мне подыгрывали, меня реально никто не мог обыграть! Я была крутым монополистом! (Смеется.)
— Это ли не счастье: быть в компании взрослых не то что на равных, а даже круче!
— А подростковое счастье было в Болшево: там мы таскали бычки из урн для курения. Помню, вышел Григорий Чухрай — классик-расклассик — и нас, подростков, начал пинками гнать от этих бычков… Там же были и первые поцелуи — в темном кинозале под черно-белые диснеевские мультики про Микки-Мауса. И первые рюмки водки, которые мы неумело пили по номерам… Но все наши забавы быстро заканчивались: либо какой-то сознательный умник у кого-то что-то отнимал, либо возникали взрослые. Это было больше такое хорохорение и идиотизм, чем порок. Мы все были домашние дети — просто подошел переходный возраст, и это надо было как-то пережить…
— Прямо готовый сценарий для кино! Но вас как режиссера больше тянет на мелодрамы. Они вам нравятся? Мелодрамы чему-то учат?
— Конечно, учат! Как и любое произведение, если оно сделано качественно и у него есть посыл. Я всегда пытаюсь в том материале, который мне достается для работы, его найти. Наша жизнь банальна: человечество пытается постигать банальные человеческие истины, и это плохо у него получается. Но мне кажется, напоминать о них нелишне.
— Героини там всегда находят свое счастье, но до этого они должны побыть несчастливыми, пострадать, что-то потерять… Это законы жанра или уроки жизни?
— В драматургии есть законы: человек должен преодолевать какие-то препятствия, решать проблемы на пути к некой цели, попадать в конфликтные ситуации. Если конфликт не найден — это не драматургия, это что-то вязкое, такое, что невозможно смотреть. Да и в современном обществе, как бы человек ни хотел жить припеваючи, все устроено так, что мы должны преодолевать некие препятствия. Человеческий рост возможен только через что-то. Это заложено самой жизнью. А искусство является отображением жизни — концентрированным, разбавленным, еще каким-то, но отражением!
— Знаю, что сейчас вы снимаете проект «Выдра»…
— Да, там прекрасный сценарий о брошенных детях и их родителях. Наша героиня Лера на себе испытала, каково это — пережить материнское предательство, оказаться в детском доме, пройдя через многое, стать человеком с большой буквы. И уже будучи взрослой, она старается спасти маленькую девочку, которой грозит та же судьба. Все очень закручено и драматично…
— Тоже очень трепетная тема: дети в детских домах — сложная…
— Действительно. Мы сами прошли через усыновление два с половиной года назад. И когда с мужем проходили школу приемных родителей, я окуналась в тему детских домов и жизни в них детей. Мы даже на сотую долю не можем представить, сколько боли, тоски, горя, несбывшихся мечтаний переживают эти малыши!.. И это было наше осознанное решение: если можно кого-то сделать счастливым — надо постараться и подарить ребенку любящую семью.
