В Театре Наций прошли премьерные показы спектакля «Дон Кихот» с Тимофеем Трибунцевым в заглавной роли.
Для Антона Федорова, одного из оригинальных, интересных и востребованных российских режиссеров-постановщиков, это дебют на сцене театра Евгения Миронова. Взяв за основу текст Сервантеса, написанный как пародия на рыцарские романы, режиссер перепридумал главного героя, сделав из престарелого и нищего дворянина-романтика, мечтающего о благородных подвигах, совершенно другого Дон Кихота – непредсказуемого и опасного. Богатый, визуально насыщенный смыслами спектакль по мнению многих критиков стал настоящим подаром ценителям современного театра.
Дон Кихот режиссера Антона Фёдорова — не только отчаянный романтик, но и тиран — он стремится попасть в выверенную реальность дешевого рыцарского романа, туда, где все очень ладно склеено, все понятно: победа заслужена, а проигрыш признан, туда, где есть настоящая любовь и честная борьба. Дон Кихот старается вписать в эти рамки не только собственную жизнь, но и всю окружающую его реальность, а реальность, в свою очередь, оказывает жесткое сопротивление.
Эта попытка насильно создать гармонию в расколотом мире сопряжена с множеством испытаний. Дон Кихот глубоко верит в свою правоту и ради благой цели готов переносить любые беды и муки, а также готов приносить страдания окружающим его людям.
«Роман «Дон Кихот» прочно ассоциируется с безрассудным движением к добру, которое каждый раз жестко наказывается существующей суровой реальностью. Одно выходит за рамки нормы, другое, как кажется, удерживается в них. Насколько такая конструкция жизнеспособна сейчас? Что есть норма? Так ли безобидно это движение к добру и так ли сурова и страшна эта «объективная» реальность? В какой точке все сходится? Где мы отбрасываем все выдуманные конструкты и начинаем просто сочувствовать и любить? Эти и другие вопросы не оригинальны, но снова и снова звучат и снова задевают нас», — говорит о своей постановке режиссер Антон Фёдоров.
Дон Кихот в исполнении Тимофея Трибунцева еще более жалкий и смешной, чем книжный, — даже выглядит как человек, сбежавший с процедур в психиатрической клинике, с марлевыми турундами в кровавом носу. Этапы меланхолии, во время которых он плачет, что ночь всё не кончается, сменяются маниакальными приступами, когда он и вершит «славные подвиги», а заодно берет в заложники случайно подвернувшихся людей: цирюльника, падре, канадца, – втягивая их в свои страшные игры. Одного заставляет посвятить себя в рыцари, других назначает на роли каторжников или монахов-бенедиктинцев и разбойников, чтобы после освободить… или убить.
Санчо Пансе (Семен Штейнберг), мешковатому разносчику пиццы с нарушением интеллектуального развития, он оказывает покровительство, назначая оруженосцем. Проникается к болвану в синим комбезе и бейсболке чем-то вроде симпатии, обещая сделать губернатором какого-нибудь острова, а тот охотно принимает эту роль. Для Санчо, который даже читать не умеет, знакомство с импульсивным рыцарем — в основном веселое приключение, которое может принести выгоду, хотя он не так наивен, как может показаться. Верный спутник нередко проявляет здравомыслие, отговаривая Дон Кихота от неразумных поступков.
Сценография спектакля отличается богатством и многоплановостью. Художником и автором костюмов выступил сам Федоров, придумав множество смелых и удивительных визуальных решений. За стеклянными окнами-витринами прачечной – оживленная улица, на стене напротив кто-то баллончиком написал «Дон Кихот – лох», мимо проезжают машины, ходят люди, а порой происходят всякие драмы с участием местных бандитов, говорящих исключительно по-испански (прекрасный Рустам Ахмадеев). Эти парни держат район, а за дерзостные слова и поступки частенько побивают и горе-рыцаря, и его приятеля. Иногда в опасный район забредают скучающие жители более благополучных мест: к примеру, женщина с острой депрессией и телохранителем, добровольно решившая стать дамой сердца Дон Кихота. Только у него уже есть одна, и он верен ей, прекрасной Дульсинее, превращенной колдуном в обычную селянку.
Дуэт Трибунцева со Штейнбергом, визуально утяжеленным поролоновым брюшком, подобен неуправляемой стихии: это неподражаемый изобильный вихрь пластических номеров и вербальных гэгов, черпаемых, разумеется, не из Сервантеса, а из современности. Разносчик «пиццы Пансо — устоять нет никакого шанса» поздравляет с праздником святого Мирона Евгеньинского, награждает Дон Кихота титулом РПО (Рыцарь печального образа), шепелявит, заикается, по ошибке называет Дульсинею Тамбовской вместо Тобосской. Остальные персонажи тоже активно варятся в котле клоунады и выдают отличные шутки.
Обретшие счастье герои пожелают вызволить Дон Кихота из плена иллюзий и обнажат его уязвимость. Федоров остается верен первоисточнику. Правда, у Сервантеса Дон Кихот умирает, отчаявшись расколдовать прекрасную Дульсинею и устав от подвигов. В Театре Наций — напротив, его ждет более милосердный финал.
