Заместитель директора по развитию ФНЛ и операционный директор Медийной футбольной лиги (МФЛ) Дмитрий Кортава рассказал «Газете.Ru», как он победил рак, как планирует повышать грамотность футболистов в России, зачем хочет отправить свои идеи Арсену Венгеру и как живется людям в его родной Абхазии.
Как развивать футбол в России
— Когда говорят о профессиональном футболе и медиафутболе, 2Drots стоит особняком как наиболее профессиональная из медийных команд, и как клуб, который сам выражает желание стать профессиональным. Как вы думаете, им нужен профессиональный футбол? Или же это просто неизбежный процесс эволюции?
— Все зависит от желания ребят. Но мне кажется, что они не смогут сохранить свою изюминку в профессиональном футболе. Если у них есть желание доказать, что «мы придем и покажем, как надо»… У нас был пример Жени Савина, который сейчас признан иноагентом. Он же заходил с аналогичной концепцией: сейчас я приду в ваш профессиональный футбол и покажу всем. У него была, правда, концепция, чуть больше похожая на «Броуков» («Броук Бойз», один из ведущих медиафутбольных клубов, финалист четвертого сезона МФЛ. — «Газета.Ru»): он тоже открывал все процессы. Но он проиграл эту борьбу по-спортивному. Столкнувшись с реалиями регламентов, лицензирования…
Регламент написан, грубо говоря, кровью. Это написано не просто так, а потому что были прецеденты. Ты не можешь прийти красивый, нарядный и сказать: так, сейчас все будет по-моему. Не будет.
Это сложная методическая работа. Можно как пример взять «Краснодар», который смог сделать так, чтобы весь город за него болел, приходил на стадион. В конечном счете мы играем ради болельщиков. Если на тебя смотрят, это, наверное, главная цель. А показать раздевалку или еще что-то такое — ну, уже все показали.
— Наш футбол воспринимается обществом как что-то чуть ли не комичное. Непрофессиональное, слабое… Как сделать так, чтобы люди наконец поняли: наш футбол гораздо сильнее, чем о нем принято думать?
— Абсолютно согласен. Очень большая проблема заключается в том, что самый популярный вид спорта с точки зрения количества болельщиков, с точки зрения секций, на которые водят детей, — он же самый «хейтовый».
Это наша самая большая проблема — от игроков до руководителей: что футболисты не показывают примера. Что они не лидеры мнений, не занимают активную гражданскую и социальную позиции.
Никто не говорит, что ты должен с пикетами ходить, но есть вещи, которые ты, как человек узнаваемый, должен делать. Ты должен показывать, что ведешь здоровый образ жизни, что ты помогаешь людям. Это входит в стоимость билета. Раз ты пришел сюда — это твоя работа. Ты — пример для многих людей.
Это, возможно, мой будущий большой проект, который хочется сделать. У футбола есть проблема с позиционированием, и это нехорошо. Это следующая точка роста. Того, что ты просто футболист и просто играешь в футбол, уже не хватает.
Индустрия развлечений убежала вперед, а футболу надо догонять, потому что со всех точек зрения мы отсталые. Мы все еще на старых дрожжах, так как этот спорт — самый доступный. Мы хоть сейчас в обычной одежде можем встать и пойти поиграть, нужен только мяч. И мы играем на этих козырях, не желая усиливаться. Это плохо.
Что делать футболистам
— Одно из направлений развития футболистов — повышение грамотности, в том числе финансовой. Вы еще год назад говорили, что хотите запустить соответствующую программу, первый курс, где людей будут обучать этому. Удалось?
— Только запустили. На самом деле думал, что все будет побыстрее, но это только наша вина. Сейчас пробуем разные механики и дали футболистам Первой лиги попробовать себя в других ролях.
У нас два ведущих футболиста Первой лиги попробовали себя в роли скаутов в своих же командах. Они в течение месяца отбирали, предлагали, обосновывали почему.
Есть большая проблема у спортсменов — не только у футболистов, — что ты с самого детства живешь так, как тебе подсказывают. Во время карьеры ты никогда не задумываешься, что все оборвется, а тебе еще жить столько же, и ты совершенно не готов. И первый период времени после карьеры будет очень сложным. Эта та тема, над которой мы вкупе с позиционированием хотим поработать, потому что это такая серая зона.
— А запрос от футболистов на участие в такой программе большой?
— Нет, запрос, естественно, небольшой. Говорю же, нет понимания. Они живут в моменте. Это нормально, я сам жил в моменте. Будет очень сложная работа — доносить, подстраиваться, быть гибким, убеждать их. Это не история обучения тренеров, например. Тренер сам знает, что ему нужно обучаться. Он сам к тебе придет.
А футболист занимается своей основной профессией и не пойдет изучать стороннюю. Никогда в жизни такого не будет. Наша задача — доносить, что это важно, что вы столкнетесь с жизнью после футбола. Чтобы не пришлось упасть очень больно.
— Когда вы сами поняли, что надо развиваться по-другому и из-за чего? Может быть, был какой-то триггер?
— Мой триггер связан с тем, что я очень много тренировался индивидуально сам, чтобы развивать себя как футболиста. Все черпал из интернета. Потом довелось пообщаться с профессионалами, и я увидел, что все делал неправильно. Развивался сначала в этом направлении. Когда закончил с футболом, понял, что не хватает навыков менеджмента, управления проектами…
Находишься внутри сферы и понимаешь, что чего-то не хватает, — идешь и делаешь это. Но если ты не внутри сферы, очень тяжело самому додуматься, что это надо. Тем более ты каждую неделю получаешь овации, на тебя работает система из 50-ти человек в клубе: привозят тебя на тренировку, готовят тебе еду, покупают вещи. И ты не думаешь, что может быть по-другому. А когда ты уже окунулся в работу, то понимаешь, что надо развиваться.
Борьба с раком
— Как вы узнали о болезни, какие были первые мысли?
— Закончил с футболом. Потом решил вернуться. Начал тренироваться. Понимаю — устаю очень быстро. Думал, это нормальный процесс, потому что очень давно не тренировался. Параллельно все равно хотел попробовать себя в тренерстве и пошел на стажировку в академию «Родины».
— Тренировались там же?
— Нет, тренировался в зале. Это была зима. Кстати, вместе с Караваевым тренировался (Вячеслав Караваев — защитник «Зенита» и сборной России. — «Газета.Ru»). И была тренировка у «Родины», начало января, очень холодно. Было две тренировки подряд, и я понимаю, что как-то меня начинает очень сильно колбасить. Чаю попил, в теплом помещении побыл, а не проходит — все еще знобит, трясет. Позвонил своему другу Эдику Безуглову (известный спортивный врач, доктор ЦСКА, экс-врач сборной России. — «Газета.Ru»). Он сказал поехать сдать анализы. Поехал, сдал, в этой же больнице мне сказали сразу оставаться. Ну и все.
— Какие были мысли?
— Может, у меня так мозг просто работает, что у меня не было какого-то жесткого разброса мыслей. У меня в критических ситуациях получается, что я очень сильно собираюсь, и в меня ничего лишнего не втыкается. У меня отсутствует такая история как меланхолия и мнительность, когда ты сам додумываешь для себя все плохие вещи.
— Вам же было 27 лет. У нас люди в целом инфантильны. В 18 лет человек становится совершеннолетним, но он не готов. 27 — это на самом деле не сильно больше…
— Да, безусловно. А, учитывая, что я спортсмен — я большой ребенок. Но у меня так устроено, что, когда наступает критический момент, я в него погружаюсь и не боюсь. Пойти пробить пенальти, взять ответственность на себя в какой-то сложной игре… Да, ты внутри боишься, но делаешь. Так и тут было. Мне сказали диагноз, я пару раз прочитал, понял, что это что-то неприятное, ну и все… Ну, подрасстроился. Но ничего такого критичного не было. Мысль внутри прошла: ну окей, значит, надо побороть это. На следующий лень меня перевели уже в другую больницу, туда, где я проходил лечение — в институт гематологии.
— Эдуард Безуглов помог с врачами?
— Да, благодаря Безуглову мне оперативно нашли врачей, и уже на следующий день я поехал в другую больницу, где мне сделали все специфические анализы, и все такое. Ну и я дальше начал бороться как спортсмен. Грубо говоря, мне сказали ряд требований, которые я должен соблюдать.
— Как если есть сборы — надо ехать на сборы?
— Да. То же самое. Дисциплина: питаешься только здесь, минимум стресса, это не делаешь, то не делаешь. Ну и очень важна внешняя среда. Семья взяла на себя все проблемы, и я ни о чем не думал. Питание — все четко. Таблетки — все четко. Следили, чтобы я все выполнял. Мама все проходила со мной. На фоне того, что прошла она, понимаешь, что у меня — это все ерунда была. Она на фоне этого на нервной почве сама заработала неприятную болячку, но мое выздоровление — и большая ее заслуга. Дисциплина, удача, конечно, и что я занимался спортом — из-за этого у меня сильный организм. Думаю, вот эти составляющие помогли выздороветь.
— Многие говорят, что самое важное — настрой.
— Важное. Если ты начнешь мысленно себя внутри сжирать, то будет очень тяжело потом что-то с этим сделать. Но, как и говорил, у меня мозг все просто заблокировал, не допускал никаких мыслей. Мне говорили диагнозы, какие-то разновидности, я даже не читал. До сих пор не знаю, как у меня точно диагноз звучит — лейкоз и лейкоз. Врачи знают, знают, как лечить, погнали лечиться. Зачем мне это знать, для чего? Что я могу сделать. Вижу, что идет положительная динамика, зачем что-то менять? Были разговоры о том, чтобы куда-то полететь, мы сели семьей, я говорю: врачи хорошие, лечат, положительная динамика есть. Зачем что-то менять? В общем, лишним голову себе не забивал, и мозг не давал мне куда-то в сторону отходить.
— Что тяжелее всего в лечении? Психологически или физически?
— У всех по-разному. И то, и то непросто. Но я никогда не загонялся психологически. Ну а физически, да, было непросто, но… Были периоды, когда было совсем непросто, но ты по-другому не можешь это пройти. Я изначально думал, что будет жестче.
— Потом стадия ремиссии, а через пять лет считается, что ты выздоровел?
— Да, пять лет проходит, и тебя снимают с учета, если не вернулась болезнь. Что такое ремиссия? Болезнь не ушла, она просто заснула, когда-то может вернуться.
Это, безусловно, круто, но внутри я понимаю, что это всегда может вернуться. Не живу с мыслью, что все, я поборол, и этого никогда больше не будет. Но и не живу с мыслью, что она вернется.
Зачем футболу новые правила
— Новые правила, которые вы придумали и интегрируете в Медиалиге. Вы говорили, что просто новаторство ради новаторства вам не интересно. Вы хотели отправить эти правила Арсену Венгеру, который сейчас является главой департамента футбольных правил в ФИФА. На какой стадии этот процесс? А во-вторых, расскажите, зачем вообще это все?
— Все было очень просто. Мне попалась на глаза большая статья про исследование об эффекте чистого времени в футболе. Она была очень интересно, понятно и доходчиво написана, и я подумал, что у нас идеальный полигон, чтобы это посмотреть и опробовать. Потом Коля (Николай Осипов, глава МФЛ. — «Газета.Ru») говорит: давай мы сделаем экспериментальный тур, еще что-то попробуем.
Я накидал идей, это зашло, и подумалось, а почему реально не пробовать? У нас лучшая платформа для того, чтобы огромное количество людей увидело, каким может быть футбол. Если ФИФА тестирует правила в низших лигах — юношеских или вторых-третьих дивизионах стран, за которыми следит малое количество людей, то у нас есть возможность показать футбол будущего на миллионную аудиторию!
Не хочется это делать просто в стол. Это работает, это нравится болельщикам, тренерам, игрокам. Хочется, чтобы от этого была какая-то дополнительная польза для футбола. Хочется показывать ФИФА, Венгеру. Я общался через одних коллег, пошел не через Венгера — мне сказали, что это будет дохлый номер, — а через людей, которые общаются в разных технических комитетах по этому вопросу. Я им все показал, рассказал про нас, жду их реакцию.
— А давно?
— Пару месяцев назад. Понимаю, конечно, что реакции не будет, но не показать не могли. Моя главная цель: хочу общения с передовыми людьми ФИФА, которые двигают игру и индустрию вперед. Мне хочется с ними дискутировать, пробовать. Чтобы они сказали: ребята, у вас хорошее соревнование, давайте, может, мы попробуем у вас вот это?! Да, круто! А что еще можем придумать? Вот это можно было бы изменить. Хочется такого развития и общения с ведущими людьми мирового футбола.
— Футбол — это такая история про традиции и консерватизм. Жерар Пике говорит, что молодым людям вообще не интересно происходящее, матч не должен длиться 90 минут. Это одна крайность. Другая — ничего не менять. Как вы видите изменения в футболе? За чистым временем будущее или нет? Что еще?
— Сейчас спортивный директор «Родины» Алексей Зинин высказался за чистое время. Мне это скинул Володя Рыков (экс-защитник клубов РПЛ. — «Газета.Ru»). Спрашиваю его: «А ты сам что думаешь?» Он пишет: «Исторически футбол был создан с грязным временем, и это уже другая игра будет…»
— Но исторически в футболе, например, не симулировали…
— Да. Футбол чем прекрасен? Что на каждый тезис другой человек может дать пять в ответ. И это всегда будет интересно. Если ты чуть погружен, тебя в принципе в угол очень тяжело загнать. Начиная от тактики и заканчивая управлением футболом. Считаю, что резкие изменения точно не нужны футболу. Это сложно из-за того, что огромное количество людей смотрит футбол. Даже VAR до сих пор не всех устраивает.
— Когда-то отменили возможность вратарю брать в руки мяч после паса назад от своего. Сейчас для всех это естественно, но когда-то это было суперрезкое изменение. Или на ЧМ-1994 стали давать красную карточку за подкат сзади…
— Про подкаты — это модификация правил. А вот пас назад — это хороший пример, технический момент. Чистое время — это, конечно, совсем кардинально. Мне нравится, как американцы сделали в MLS сейчас. Они стали контролировать время. Есть в игре действия, которые затягивают больше всего. Раньше в теннисе долго подавали, теперь поставили таймер — 20 секунд, пожалуйста. Я сейчас провожу работу и изучаю такие моменты в футболе. Я бы вводил аккуратно и постепенно. Сначала ограничивал по времени большие затяжки, это можно сделать. А потом бы уже вводил микс чистого и грязного времени. Видишь, что человек упал, травма — можно остановить таймер. Не надо его останавливать из-за аута или штрафного. Такой микс тоже реален, но это все равно не решит все проблемы.
Но это же не решит проблему того, что у ребенка гаджет, и он не будет смотреть все 90 минут. Да я не буду смотреть так, чтобы не зайти во время матча что-то где-то прочитать. Решение вообще в другом. Люблю хрестоматийный пример: в баскетболе в свое время стали жестко «поддушивать» тренеров-гиков, которые своими схемами и тактикой душили зрелищность игры. Вижу потенциал здесь.
Все тренеры в футболе сейчас научились обороняться, а уровня мастерства, чтобы вскрывать оборону, у футболистов не хватает. Мы получаем скучные матчи, которые заставляют зрителей включать соцсети в своих гаджетах.
Если бы была игра, которая тебя постоянно завлекает, ты вряд ли бы сильно отвлекался. Здесь точно надо сидеть и крепко думать. Тренеры-гики, которые жестко играют от обороны, — проблема футбола. Но их тоже можно понять.
— Какие из введенных в медиафутболе правил вы считаете более, а какие менее успешными?
— Чистое время, буллитальти (смесь пенальти и хоккейных буллитов. — «Газета.Ru») — успешные. Мне нравится тренерский тайм-аут. Тренеры не до конца им правильно пользуются, но мне нравится эта история. Ну и технологичный вопрос. Обычный офсайд проще контролировать, чем «офсайд Венгера» (когда нападающий может быть какой-то частью тела быть ближе последнего защитника к воротам, и это положение будет правильным. — «Газета.Ru»), но он должен дать больше возможностей забивать голы. Это спорная история, но лично мне «офсайд Венгера» заходит.
Фидбек от профессионалов
— На Кинопоиск ФНЛ-Кемп по этим правилам поиграли профессионалы. Какой фидбек?
— Отличный фидбек. Давайте так: все они смотрели Медиалигу. Волей-неволей, все они хотели в это окунуться. Медиалига у профессионалов все равно ассоциируется с этим новыми правилами. Поиграть чистое время — это же крутой опыт для футболиста. Побить буллитальти — они же все такие счастливые были! Ни одного человека не увидел, который что-то плохое сказал бы. Все знают про легендарный аут Игоря Звездина и Алишера. Захотел бы, такое никогда в жизни не придумал бы…
— Готовите какие-то новые фишки в правилах?
— Только с ограничением по времени определенных моментов.
— То есть не новинки ради новинок?
— Нет. Остаются, пожалуй, только ауты ногами, но это спорно очень. Не хочется ломать игру. И надо понимать, что невозможно каждые полгода внедрять новые правила. Да их и нет просто.
— То есть вы сейчас опровергаете расхожее мнение, что вы сидите и придумываете, что бы там еще ввести…
— Да нет, конечно, такого. Хорошую вещь как-то сказал Камил Гаджиев (глава ММА-промоушена Fight Nights и одноименного клуба Медиалиги. — «Газета.Ru»), когда мы думали, вводить ли офсайд Венгера. Он сказал: «Друзья, вы в футболе лучше разбираетесь, но меня интересует один вопрос. Если мы это введем, об этом будут говорить?» Ну конечно, будут! И он: «Тогда это надо вводить! Потому что мы тут и для этого тоже — чтобы о нас говорили». И медиаэффект от этого на самом деле был хороший.
Смотрел у нас трансляции чемпионатов Германии, Италии, России, и комментаторы очень часто говорили, что по «офсайду Венгера» тут «вне игры» не было бы. То есть об этом все говорили!
Медиаэффект был, просто оттого что мы его не до конца протестировали в боевых условиях, что было невозможно, вышло вот так. Боевых условий не хватило, чтобы это проверить. Считаю, это прикольная вещь.
Бой Сибсканы и Райзена
— Давайте к бою между Сибсканой (Андрей Алешин, капитан медийного клуба «Амкал») и Райзеном (Артем Кузьмин — один из президентов «Броук Бойз», экс-игрок «Амкала»). Этот поединок стал самым рейтинговым в своем ивенте, хотя не был главным в карде. Насколько для медиафутбола или, может быть, футбола вообще это событие стало важным и полезным?
— Это точно было очень круто как шоу. Именно внутри энергетика была лютая. Может, потому что я нахожусь внутри медиафутбола, так это воспринимал, но, когда ребята выходили — это было прям «вау». Это точно хорошо для медиафутбола. Как это влияет на индустрию? Как-то влияет. Камил Гаджиев сделал правильно. С точки зрения просмотров — круто. Наверное, ожидали чуть больше разогрева и стороннего контента до боя. Кейс удачный, и я бы еще какой-нибудь бой посмотрел с удовольствием.
— А со спортивной точки зрения это история, когда побеждает тот, кто больше хочет (Райзен победил, хотя фаворитом был его соперник. — «Газета.Ru»)?
— У нас же был бой, в котором дрались Тига (Георгий Тигиев, экс-защитник «Спартака». — «Газета.Ru») с Майами (Олег «Майами», блогер. — «Газета.Ru»). Он стал менее рейтинговым, но там тоже Олег готовился, а его соперник — не особо. Не знаю, как сейчас Андрюха готовился, что бы там кто ни говорил.
Но Райзен сделал свою работу на «отлично» — это факт. Победитель пишет историю. Теперь он может поворачивать это, как будет выгодно ему или индустрии. Один готовился и выиграл, будучи андердогом и не будучи спортсменом — это красивая история. Пусть так и будет. Это очень крутое событие. Надо подождать, думаю, годик, чтобы не приелось, и мы будем готовы к новому какому-то конфликту, который перейдет в октагон. И хочется, чтобы после драки в октагоне конфликт был потушен и закончился.
Эмоции и скандалы в медиафутболе, новые команды
— Вы тренировали команду, в которой играл Дмитрий Егоров (скандальный журналист, один из президентов «Броук Бойз». — «Газета.Ru»). Скажите, чего больше во всех этих конфликтах, скандалах, эмоциях — элементов шоу, «вкидов», чтобы прогреть ситуацию, или действительно человек такой? Это касается не только Егорова, просто он, пожалуй, самый яркий пример.
— Почему у футбола получается развиваться в медийном плане? Количество людей в команде большое. Чем больше людей, тем больше вероятность, что найдутся один-два-три человека, которые будут условными трэштокерами, безумными и так далее. Количество перерастает в качество.
В баскетболе в команде 15 человек, а тут — пятьдесят. И в футболе, мне кажется, больше по-хорошему «отбитых» людей. Тот же Антоха Чужой (полузащитник «Амкала». — «Газета.Ru»), который вывешивает перед болельщиками «Спартака» майку ЦСКА — это невозможно прописать. Люди, которые у нас давно играют, поняли, что нужно «вкидывать». Но это не идет от лиги.
Мы не говорим, что, как и когда делать. Просто есть люди, которые сами по себе такие. Их из-за этого и профессиональный футбол не принял. Того же Мишу Прокопа (полузащитник «Родины Медиа». — «Газета.Ru») отчасти не принял, потому что он может что-то выкинуть. Есть люди, которые у нас понимают правила игры. Те же Дима Егоров, Райзен. Знают, что тут не нужно разговаривать через клише.
— Нужна ли новая кровь в виде новых команд медиафутболу? И где взять на нее достаточно ярких персонажей?
— Мне кажется, точно нужна. И мы будем с этим сталкиваться, пока эволюционно не остановимся. Есть пример — «Народная команда». Когда она входила, многие не понимали, зачем и для чего все это. А по факту сейчас это коллектив со своей концепцией, понятиями, на который многие равняются. Есть и неудачные примеры, понятно. Когда-то все это перейдет в закрытую историю с точечными добавлениями. Как мы пробуем с организацией, так люди пробуют с созданием команд. Тут только время, через это надо пройти.
Как живет Дмитрий Кортава
— День Дмитрия Кортавы — какой он?
— На самом деле я сейчас чуть меняю жизнь в плане подхода. Раньше у меня был понятный день: встаешь, едешь в офис, работаешь там в основном по делам ФНЛ, а выходные связаны с Медиалигой. Сейчас хочу чуть-чуть по-другому построить свои дни, чтобы уйти от этой дорожки с офисной работой. Мне больше подходит история общения с людьми. И потом я уже могу делать дела и структурировать потоки, которые нужно. Когда я больше заточен на работу в офисе с минимумом общения, я понимаю, что не столь эффективен.
— А руководство это принимает?
— Руководство нам изначально сказало: «Ребята, нам важны ваши дела. Если вы их выполняете, нам все равно, находитесь ли вы с 9 до 18 в офисе. Главное, чтобы выполнялись задачи и реализовывалась стратегия». Кто-то может работать дома, я — нет. Но и в рамках мне тоже тяжело работать, поэтому сейчас ищу правильный подход. Последние два года у меня понедельник и пятница — в основном ФНЛ. Все выходные с утра до вечера Медиалига, но и на неделе по ней работаешь тоже.
— На увлечения остается время? И какие они?
— У нас недавно был «Контентный комитет» в Медиалиге, и редакторы мне говорят: «Дим, пишем про тебя сейчас, там появится фотка и хобби. Какое у тебя хобби?». И я такой — а какое у меня хобби? (смеется). У меня его нет, пишите, что хотите. Люблю жену. Для меня весь мир — увлечение. Но такого, чтобы я играл в гольф или коллекционировал картины, нет.
— На личную жизнь остается время в таком графике?
— Это большая проблема. Поначалу я пытался все правильно разложить: когда семья, когда работа. Но все равно надо объяснять, что футбол — история неструктурированная. И никогда такой не будет. Понятно, что из-за этого часто бывают споры дома, но смотришь на больших руководителей, которые в выходные на футболе, что-то в офисах делают, и думаешь: что вы жене сказали? (смеется). И понятно, что пока детей нет, а как это все с детьми работает, даже не знаю…
— Кем себя видите через 10, 20 лет?
— Так не скажу. Скажу, кем хотел бы быть, когда уйдет целедостигательство, желание доказать всем что-то. Хочется иметь или свой футбольный клуб, или свою футбольную базу и спокойно получать удовольствие от жизни. Просто кайфовать от того, что у тебя занимаются футболом детишки.
— А клуб профессиональный или медийный?
— Наверное, профессиональный.
Ситуация в Абхазии
— Вы же чемпион мира среди непризнанных государств. Расскажите про Абхазию. Как там живут?
— Очень сложная ситуация. Наша цель номер один, чтобы команда из Абхазии участвовала в ФНЛ. Представляю, что это будет в республике! Как во время того чемпионата мира — переполненный стадион, жизнь замирает, раз в две недели весь фокус только на игре. Сейчас это невозможно.
— Как будто к этому не приблизились в последние годы, а даже отдалились…
— Не приблизились точно. Абхазия — это не часть России. Сейчас и так ситуация не самая простая. Конечно, это очень грустно, особенно когда ты видишь, как волейболисты играют в России с абхазским флагом. Сейчас будут Игры дружбы, и там абхазские спортсмены выступят с национальным флагом. Очень хочется, чтобы команда из Абхазии могла участвовать в чемпионате России по футболу — это такой скачок даст развитию спорта в республике.
— А как в Абхазии живется? Со стороны ощущение, что она сейчас словно буферная зона. Что такое непризнанное государство на конкретном примере, который близок вам?
— Ну мне точно неверно будет как-то глубоко рассуждать об этом, потому что я приезжаю в Абхазию достаточно редко, раз в год примерно, на достаточно короткое количество времени. В этой ситуации никогда не видишь и не понимаешь реальную глубину либо расцвета государства, либо его проблем. Передавать какие-то разговоры, мнение людей тоже, наверное, не совсем корректно.
Поэтому, когда я приезжаю, понятно, что там иногда есть разочарование: как так, я помню себя где-то с 9-10 лет, и сейчас все то же самое в каких-то местах. А в каких-то местах, наоборот, очень круто продвинулись и сделали хороший рывок. Все развивается. Туристический бизнес в основном.
Понятно, надо много модернизировать и изменять. Поэтому, знаете, вот так вот все штормит. Но, безусловно, есть безумно крутая природа, море, горы, которым хочется добавить больше сервиса.
— Давайте закончим прогнозом. Когда Россия вернется в международные футбольные соревнования?
— До 2027 года. Мне почему-то так кажется. И клубы вернутся, и сборная будет играть.
Что думаешь? Комментарии
